Мухин не профессионал, а любитель, и не обязан соблюдать все требования наукообразия. Довольно и того, что он делает за учёных их работу, как умеет. Историки могли бы поправить его, раскритиковать его ненаучные методы и источники, и доказать то же, что и Мухин, но на профессиональном уровне. Вместо этого, они работают на Гёббельса.
Чем добросовестнее, непредвзятее и научнее историк прибудет к правильному выводу, тем выше его квалификация. Историк имеет полное право встать в позу и вещать, что самое дорогое для него — истина, даже горькая, — пока его выводы правильны. Это даже полезно. Но если он приходит к неверному выводу, то он вообще не историк, или историк противника. Историк, который не доказывает сам, а позволяет чужому историку что-то доказать ему, не историк, а читатель исторической литературы. Он профессионально непригоден.
Вообразите военных, которым сами решают, на какую страну им напасть, а не повинуются главе государства. Вообразите конструкторское бюро, которому поручено разработать самолёт, а оно вместо этого выдаёт рекомендацию закупить какой-то из уже существующих. Вообразите лётчика, который летит в тот аэропорт, который считает нужным, а не в тот, куда ему указано. Вот так и историки, которые читают историков другой стороны не для того, чтобы их опровергнуть — из строго научных и профессиональных соображений, конечно, — а допуская мысль, что они могут быть правы.