Крылов Константин Анатольевич совершил возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершённые публично или с использованием средств массовой информации…Союзы выделены мною. То есть, если понимать написанное следаком буквально, он не знает, возбуждение чего именно совершил Крылов. Может быть, ненависти, а может быть, вражды. А возможно, совершил даже не возбуждение, а унижение, приравненное к возбуждению. И неизвестно, по каким признакам (пола или расы?), и публично ли, или с использованием средств массовой информации. Следак ещё не выяснил, но уже установил.
Понятно, что следак копировал текст из статьи УК (через справку «экспертов», надо полагать), чтобы обосновать привлечение именно по ней, а не описывал то, что, по его мнению, имело место. Он подгонял решение под списанный ответ. Ведь когда пишут о том, что знают, выбирают что-то одно, или соединяют несколько фактов союзом «и», а не «или».
После этого, там, где следовало бы указать факты, он повторил квалификацию деяния, уточнив место, время, признаки и средства, но от всех «или» не избавившись.
Человеку, пишущему тексты, читаемые людьми, — например, для «Традиции», технические задания, принимаемые к исполнению, или просто программы, — очевидна нелепость дизъюнкции в юридическом документе гипотез и диспозиций, относящихся к делу, и заведомо посторонних, вместо точного указания на факты. Хотелось бы думать, что она очевидна и юристам, но Буренин служит контрпримером. Боюсь, он не поймёт суть изложенных здесь претензий к его юридическому творчеству, если этот текст попадётся ему на глаза. Всегда так писали, скажет он.