Есть три обсуждаемых в России политических вопроса, имеющих нечто общее между собой. Эти вопросы — дело Ульмана, полномочия присяжных и право на ношение оружия. Общий у них способ разрешения. Многим он покажется неожиданным.
Обсуждая такие «горячие» вопросы, люди сразу сбиваются на спор о том, как будет лучше. Между тем, польза, личная или общественная, от разных способов решения этих вопросов — дело второстепенное. Есть нечто более важное, что следует выяснить в первую очередь. Это — как отразится то или иное решение проблемы на вашей свободе и власти. Если власть и свобода (это одно и то же) от первого способа решения проблемы возрастут, а от второго пострадают, то следует предпочесть первое решение, а обсуждать полезность или вредность альтернатив не имеет смысла. Свобода важнее пользы. Не имея свободы, вы и пользой воспользоваться не сможете: она достанется тому, кто отобрал у вас свободу и власть. Нормальный, свободный человек не отдаёт никому власть над собой, хотя бы и знал, что сам не сумеет ею хорошо распорядиться.
Поясню на примере дел, перечисленных выше.
Если мне придётся быть присяжным в деле спецназовцев, убивших моего соотечественника для того, чтобы сохранить в тайне какую-то операцию, я постараюсь, чтобы они получили самое суровое наказание, даже если меня убедят в огромной важности операции и в необходимости тайны. Независимо от того, убили ли чеченцев или русских, независимо от того, оказались ли на скамье подсудимых все ответственные за это командиры. Ибо нефиг. Я не признаю права спецназовцев убивать себя, даже если очень надо. Спецназ и тайные операции существует для меня, а не я для них.
С другой стороны, я не поддерживаю никакие меры, ограничивающие власть судов присяжных, особенно в вопросах оправдания. Даже если судьи и прокуроры будут честны и компетентны, и сколько бы мне ни рассказывали о присяжных, оправдывающих заведомых преступников. Это опять вопрос о власти: я не хочу делиться ею с судейскими.
По той же причине, я, если это окажется в моей власти, буду способствовать получению возможности иметь и носить оружие. Дело даже не в том, что это моё право — естественное, если не конституционное (обсуждать это в терминах права — значит неявно предполагать наличие авторитета, ведущего список прав, и его власть над собой). Дело в том, что ограничения на владение оружием, само обсуждение того, могу ли я владеть оружием, — покушение на мою свободу. Как свободное владение оружием отразится на уровне преступности и несчастных случаев, вообще не имеет значения.
Тем, кто ценит свою свободу, не стоит даже втягиваться в обсуждение полезности или бесполезности её возможного ограничения. Уже это уступка, вне зависимости от исхода обсуждения.
