Президенство Трампа и его внешняя политика хороши для нас уж тем, что иллюстрируют мой давний тезис о принципиальной институциональной недоговороспособности демократий. Причём иллюстрируют резче, выпуклее, чем я написал. Я-то имел в виду, что хоть какой-то декорум Запад будет соблюдать: даст обещание, получит за него плату, а возьмёт его назад только через некоторое время. Что будет вот прям так — я в своих самых смелых фантазиях не ожидал.
На Западе не только некому понравиться соблюдением неких правил, но и не с кем договариваться. С Запада доносятся звуки, напоминающие человеческую речь, и прилетают бумаги, на которые нанесены знаки, напоминающие письменность, но смысла в них не более, чем в болтовне попугая. Пытаться как-то повлиять на Запад так же бесполезно, как заклинать дождь. Любая аналитика, посвящённая Западу и пытающаяся найти логику в его поступках, — набор дикарских суеверий. У Запада нет внешней политики, как у амёбы нет разума и инстинктов, а есть голая химия. Поэтому, кстати, единственный способ улучшить свою судьбу в присутствии Запада — сделаться сильнее.
Пока Запад владел подавляющим материальным превосходством, он во внешней политике и не нуждался. Это превосходство, возможно, отходит в прошлое. Теперь ему придётся в некоторых случаях воздерживаться от атаки на плохо лежащее добро, а в других случаях откладывать её на десятилетия. Нынешняя политическая система Запада на столь сознательную политику не способна. Если превосходство Запада подходит к концу, то ему предстоит или, не поняв этого, погибнуть в огне мировой войны, или сформировать открыто авторитарное правительство, которое было бы способно брать на себя обязательства, и заставлять свои народы их исполнять. Возможно, Трамп попытается установить несменяемую верховную власть, по крайней мере, он доброжелательно высказывался о схожих поползновениях Си Цзиньпина.
Не исключено, что по той же причине в Риме сложилась власть цезарей. В присутствии сильного парфянского государства Рим не мог позволить себе новый парфянский поход Красса, а если Рим планировал и впредь получать с провинций налоги, он не должен был доводить до нового дела Верреса. Вот императорская власть и стала уздой, наброшенной на откупщиков и честолюбивых сенаторов, чтобы Рим стал договороспособным.